Прикроватное китобойное судно.

Неожиданно пошёл снег, который является удивительным явлением для наших относительных югов. Индианаполис находится примерно на одной широте с Сочи. Утром над Мумми-долом начала мести настоящая Рождественская Пурга. Нас рано отпустили со службы, чтобы мы успели добраться домой до наступления темноты. Лично меня выпустили на свободу в 12 часов дня. Представьте себе 465-ый хайвей. Скорость движения транспорта 30 миль в час, вместо 55-ти прописанных дорожным знаком. И по правую, и по левую стороны дороги творились злые чудеса снежной бури: везде стояли чужие легковушки с разбитыми носами и фуры, опрокинувшиеся на бок и сопящие выхлопными газами. Дорога превратилась в дорогу войны. Одна машина закрутилась на льду в зимнем танце. Когда водитель вышел из дрифта, то поехал против дорожного движения. Навстречу мне. Я послала чужому дяде воздушный поцелуй и чудом объехала его. А теперь мы – дома и пьём горячий чай со вчерашними плюшками.

А из нашего окна слякоть белая видна:

Последние несколько дней Гидра из Метео-центра предупреждала, что жителям штата Индиана следует обратить внимание на приближающийся ураган Айзек. Айзек едет к нам с пионерским приветом из Флориды. Ну казалось бы, что может остаться от урагана пол-континента спустя?

Выход на улицу, заранее казался подозрительной затеей, но подшефный мальчик сообщил, что ему пора подстричься. Барин растят длинные волосы и крайне редко изъявляют желание сходить к парикмахеру. Сегодня наступил день Х.
- Мама, пора!

Я завезла ребёнка в парикмахерскую. Бросила его там на съедение стилистов. И поехала в деревенскую лавочку, за едой. Лавочка находится через дорогу от парикмахерской, но я в неё всё равно поехала, чтобы не ходить через дорогу с авоськой. Когда я припарковалась, дождик шёл с умеренной силой.
- Ничего-ничего, - подумала я и вышла из машины.

Когда я выходила из магазина, размахивая авоськой с китайским соусом «Кинг По» и пакетом риса, меня чуть не смыло. Дождь стоял стеной и лил. И лил. И хлестал. У нас ничуть не хуже, чем во Флориде.

Я бы хотела сообщить всем интересующимся, что промокла до трусов, но к сожалению трусы тоже промокли.

В прошлые выходные мы с Колечкой съездили на КСП в Висконсин. Там было очень здорово. Собрались толпы людей, говоривших по-русски. Мимими!

Всё было хорошо, только я приболела. Пока мы ехали в Висконсин, у меня слегка кружилась голова, но я отчаянно врала себе, что перетрудилась. Мы приехали в местечко Барабу поздно ночью 18-го мая. Выгрузились из машины и ушли шуршать тёмными кустами. Мы никого не знали и нас никто не знал. В какой-то момент друг мой Колечка ушёл в уютный домик с деревянными стенами и потолками, где свил гнездо и уснул, а я продолжила шуршание кустами в темноте. В результате пробродила всю ночь с незнакомыми людьми. Мы пили вино. Мы курили. Мы травили анекдоты. Было очень здорово, но темно. Я прекрасно провела время за разговорами и возлияниями. К величайшему сожалению, я не знаю с кем именно я общалась, потому что было очень темно. У меня возникло ощущение, что Мироздание на одну ночь переместило меня в далёкое прошлое. В пионерский лагерь.

Утром 19-го мая я проснулась с опухшим горлом. Здравый смысл робко сообщил, что это похоже на грипп. Однако нездравый смысл стал говорить, что надо меньше пить и курить на открытом воздухе.

20-го мая, в воскресенье, мы поехали домой. По дороге зашли в "Домик на Скале". Позднее, я напишу отдельный постинг про это странное место. После "Домика на Скале" мы почти семь часов ехали по задворкам Висконсина, Иллинойса и Индианы. Виды живописных холмов Висконсина перемежались трупиками мёртвых енотов на дороге. Каждые 500 метров попадался растерзанный трупик с полосатым хвостом. Енотики - отдельно, а кишочки - отдельно.

Где-то в середине Иллинойса небо над горизонтом почернело. Засверкали удалённые вспышки грозовых молний. Вскоре по лобовому стеклу машины застучали крупные дождевые капли. Мы попали в грозу. Солнечная картинка померкла. Её сменил "Чёрный Квадрат" Малевича. Мы ещё четыре часа ехали сквозь грозу и природную черноту. Меня мутило. Температура поднималась и опускалась. На пассажирском сидении мирно дремал мальчик Коля, у которого на следующий день были финальные экзамены за девятый класс. Никак нельзя было остановиться и податься в любую придорожную гостиницу, чтобы переждать грозу и мою внезапную температуру. Это был самый страшный драйв моей жизни. Темнота. Гроза. Температура. И скорость под 80 миль в час.

Когда до дома оставалось каких-то 200 миль я воспряла духом. Всего 200 миль и мы будем дома! Новые впечатления требуют жертв. Прелести путешествий всегда оплачиваются трудностями бесконечных дорог.

Когда мы добрались до дома мальчик Коля проснулся и сказал:
- Как же мы спокойно доехали!

Ребёнок никогда не узнает, как меня мутило и как я боялась свалиться в кювет, вывалившись с мокрого шоссе.

Я всю неделю болела и ходила на службу. Вчера более-менее пришла в себя. Прибралсь дома. Купила букет багряных роз и накрыла стол чёрной скатертью. Теперь у нас в гостиной царит "мимими" испанского колорита:

Вчера вечером солнце медленно закатилось за наш непроглядный забор, а между серыми тучками появился молодой месяц, опрокинутый брюшком вниз. Месяц был подёрнут зябким туманом, по обыкновению своему предвещающим внезапное похолодание. Кто тут кричал: “Лето! Лето!”. Лето было и ушло. Всё хорошее когда-нибудь кончается, в том числе и лето, приключившееся в начале весны. На улице возникла некая погодная зыбкость. Я сходила за одеялом тигровой расцветки и зачем-то села читать роман Фенимора Купера “Палач, или аббатство Виноградарей”. Фенимор Купер так поэтично воспевал природу, вокруг Женевского озера, что даже наш неприметный месяц лёг на брюшко, опрокинувшись рожками кверху, и быстренько закатился за крышу соседнего дома. Ночью обещали заморозки, а это не good.